Вишенка на торте
Пролетела еще одна неделя, как Тим и Шерри начали жить вместе. Он как будто бы учил ее не срываться, а она находила особенный кайф в том, чтобы бесить рыжего.
Лето в Мунвуде было по-настоящему жарким, создавалось впечатление, что даже земля была готова расплавиться, благо в этом захолустье нигде не было асфальта. Солнце безжалостно жарило, и испарения от озера оседали липким слоем на коже.
Шерри оторвала ленивую задницу от кровати, на которую был направлен небольшой вентилятор и поперла на кухню, туда где постоянно тосовался Тим из-за своего мольберта. Вишенка уже готова была ревновать своего друга по несчастью к этому куску деревяшки, так скучно ей иной раз становилось.
И эта скука толкала ее на безуминку...
- Доброе утро, Черри.
- Привет. Тебе еще Да Винчи по ночам не снится, а то мне кажется, что ты со своими кисточками скоро спать начнешь.
- От яда в горле пересохло? Бутылка в холодильнике, если что, - Тим уже практически не реагировал на попытки девчонки доконать его. Видимо, для выработки иммунитета понадобится не так уж много времени, как он думал.
- Ооо, моя любимая содовая, - Вишенка заулыбалась и практически осушила остатки жидкости.
- А мне оставить? - От возмущения Откинс даже рот открыл.
- Все лучшее детям, - Шерри беззастенчиво подмигнула. - Рот закрой, муха залетит.
- Как же ты меня бесишь!
"О, проняло..."
Шерри нагнулась, чтобы поднять с пола упавшую крышку, а когда поднялась поняла, что взгляд рыжего был устремлен на ее задницу. Вишня облизнула губы, ей как любой другой девушке такое внимание было все-таки больше приятно, чем возмутительно. Откуда ж ей было знать, что парень, просто пялился на то, что привлекало больше внимания из-за объемов форм. Тим вообще, будучи художником то и дело мог залипнуть на ее теле. С эстетической стороны, ему в фигуре этого монстра домашнего, все нравилось. Он и не думал, что она этот его интерес отмечает иначе, по-своему.
- Да похер!
Тим сорвался с места в попытках догнать визжащую девчонку и спасти остатки живительной жидкости на дне бутылки от ее цепких лапок.
Все таки Черри стала его наказанием, только за какие грехи?!
Постоянно фыркающая, закатывающая глаза и облизывающая губы. Последнее она делала особенно сладко, хотя вообще вряд ли задумывалась о том, как выглядит со стороны. Почему он вообще стал обращать на это внимание?! Какой то условный рефлекс. Тим понимал, что Черри нравится выводить его на эмоции, и когда он начинал наконец злиться… тогда эта нахалка начинала хлопать своими глазками и он отступал. Она проделывала этот трюк с их первой встречи, а Откинс все так же велся. Выходило у нее это отлично, память отшибало на раз.
Но может именно потому, что в девчонке не было фальши?..
33 notes
·
View notes
Я больше не могу (:
Я бегу вдоль дороги, сдирая горло тяжёлыми вдохами мороза. Голова идёт кругом, все люди вокруг издевательски корчат лица, общаются и смеются. Этот урок физкультуры стал самым тяжёлым для меня. Я поставил себе планку: если хоть раз остановлюсь, то больше никогда не увижу тебя, не смогу прикоснуться.
Я пробежал. Самый первый.
Но мои глаза горели. Мне хотелось рыдать от осознания, что это всё неправда. Ты ни за что не обернёшься назад, не сможешь простить и попробовать начать всё сначала.
Ты удаляешь меня из своей жизни
. Я подбадривал тебя, закрывая наши общие чаты, переписывая все свои заметки, связанные с самыми нежными словами к тебе.
Только это не помогло
Мои воспоминания бьют по голове молотом, словно по наковальне. Они разрывают мои сосуды, заставляют вытекать желчью всё дерьмо, что пропитало моё тело. Вместе с этим ушли и всякие надежды на положительные мысли.
Я закуриваю сигарету, как только наш преподаватель дал добро уйти с занятия. Надеваю быстро наушники, пытаюсь не зайти на твою страницу, когда включаю подобранный плейлист. Мои руки трясутся, а по телу пробегают мурашки, как иглы вдоль кожи, от текстов песен, что я слушаю в последнее время. Эти треки пропитаны ядом и желанием умереть. Я содрогаюсь лишь от мыслей, что моё сердце пылает тяжёлым желанием воплотить это всё.
Дома мне неспокойно. Я забинтовываю руки, прячу от себя все колотые предметы.
И снова бью кулаками об тумбы, выкидывая вещи на пол. Стены дрожат от истошного крика, пол прогнивает под моими слезами. Мне страшно возвращаться туда, потому что моё сердце вот-вот не выдержит.
Кажется, словно мир перевернулся с ног на голову.
Я не понимаю, почему мне сейчас хочется блевать: то ли от утренней каши с абрикосом, то ли от собственной жизни без тебя.
Не помню, как я дошёл до корпуса. Знаю, что в ушах началась самая первая песня, которую мы слушали вместе. Тоска тяжёлым грузом тащилась сзади меня, шепча непонятные фразы, не попадая в бит.
Очухиваюсь лишь у пропускного пункта, когда приходится вспомнить, куда я положил пластиковую карту. Это ведь, на самом деле, такие глупые и далёкие вещи для меня. Сейчас это кажется чем-то незнакомым, странным и противным.
Да как я мог не замечать, что в этом всём был иной смысл?
Я поднимаюсь по лестнице. Мысли шатают меня из стороны в стороны. Я еле удерживаюсь за перила, осматривая хлипкие деревяшки.
И я понимаю: как бы было прекрасно закончить свои страдания.
Твои страдания
Не придётся больше ничего бить и ломать, выдавливать из себя улыбку для людей, проверять постоянно твой онлайн.
Не придётся есть кашу, давиться ядовитым дымом, плакать в каждом ничтожном углу: ванне, автобусе, кровати, за столом и даже на паре.
Не придётся смотреть на твои счастливые фотки, расстроенные сообщения, переживания и желание мне помочь. На всю эту жалость к больному телу.
Не придётся просыпаться и жить.
Лестница стала для меня спасеньем.
Если ты сейчас это читаешь, то я уже стою на пороге от смерти.
4 notes
·
View notes
Разными способами об одном и том же | Прежде чем прыгнуть
Несмотря на прошедшие годы, он казался вполне… крепким. Безумно маленьким только, но, по крайней мере, не прогнившим.
Как он туда умещался, в свои-то тринадцать? А Дик? Джейсон?
Тим фыркнул, проверяя на прочность веревочную лесенку — она вряд ли бы выдержала его теперешний вес взрослого человека, но, во всяком случае, висела и не отваливалась. Что удивительно, учитывая, что она со времен Дика была приколочена, и он с нее, судя по рассказам, не слезал.
Он нашел ступеньки, крепко устроившиеся на стволе и отрубленных ветках, на достаточно большом расстоянии даже для него сейчас, не говоря уж о ребенке; парочка была заменена не так давно — по краске и не слезшему лаку это было заметно, и он осторожно наступил на первую, пробуя на устойчивость. Почему было не приделать обычную деревянную лестницу как у рабочих, он не понимал. Это было бы гораздо проще, разве нет? Да и наверняка крепче.
Надо было принести ее с собой, запоздало понял парень, переступая с синей деревяшки на ветку — боже, какой тонкой и хрупкой она ему теперь казалась — и проверяя на крепкость порожек. На его памяти он отваливался не раз и не два, и им с Альфредом больших трудов стоило его заново прикреплять.
Домик на дереве в принципе был несколько хлопотным занятием, но зато он мог — и очень хорошо это делал! — увлечь мальчишек с батарейками в задницах, так, чтобы они подолгу занимались делом, а не геройствами.
Он раньше принадлежал Брюсу, вообще-то, но тот домик на самом деле плохо сохранился и его пришлось полностью переделывать к появлению Дика, чтобы вертлявый ребенок не попал ногой в прогнившие доски и не собрал все занозы, какие только можно.
Тим скрючился, пролезая во входную арку — дверь была бестолковым делом, потому что как раз на петлях она гнила очень быстро, да и, если честно, отваливалась по неизвестным никому причинам тоже моментально, — и попытался выпрямиться. Вышло не очень.
Как он только умещался тут? Не мог же он быть настолько маленьким?
Пришлось найти стоявшую в углу табуретку и устроиться на ней, чтобы не попирать головой потолок; Тим оглядел кажущуюся теперь невероятно крошечной комнатушку.
Вместо двери раньше была занавеска — вон и гардина от нее, заботливо приделанная Альфредом; самой ткани не было давно, и, должно быть, дворецкий ее и снял, когда Дэмиен перестал сюда приходить.
Маленькие окна в каждой стене тоже ничем занавешены не были, хотя Тим точно помнил, что по крайней мере два из них он пытался закрывать сам, потому что солнце по утрам светило прямо ему в глаза, когда он тут спал. Вон стол, еще один табурет; несмотря на свою заброшенность, здесь было на удивление чисто и это, наверняка, тоже заслуга Альфреда.
Тим нагнулся, подбирая пару залетевших листьев, и выкидывая в дверной проем, и поднимаясь, пробираясь глубже.
Этот стол сколотил Брюс — разумеется, не без Дика. Один из табуретов тоже был их совместным творением, второй — уже собственной попыткой Найтвинга, пусть и немного кривоногой.
Сам Дик не особо интересовался домиком изнутри, сколько снаружи — на ветвях до сих пор висели канаты, лесенки и абсолютно случайно приколоченные к дереву ступени везде, где, поначалу, смог добраться Брюс, а затем и Найтвинг.
Для Дика дерево было очередной площадкой для оттачивания своих навыков и, безусловно, для игр и детских бунтов — и для небольших ночевок, когда поместье ему надоедало.
Большую часть внутреннего антуража обставил не он — а Джейсон; второй Робин приколотил несколько полок, где разместил свои любимые книги, принес и повесил часы. Тим скосил на них взгляд — они до сих пор висели, хоть и не ходили; выцветший мультяшный крокодил все также весело подмигивал ему с циферблата.
Во время ночевок Дик довольствовался спальным мешком и категорически отказывался от альтернатив, Джейсон же с грехом пополам и множественными переделками подвесил гамак, притащил пуф — потому что были, конечно, еще табуретки, но все они разваливались под парнями, и одна из них — конкретно под Тимом; устроил у стены с полками пару ящиков, в одном из которых хранил подушку с пледом и заначку чипсов (Альфред о ней безусловно знал, но никогда не конфисковал). Были, кажется, еще вещи, по крайней мере Тим помнил о косеньком комоде, но время его, кажется, сразило.
Парень выдвинул из-под стола пуф — тоже выцветший, но до сих пор вполне себе живой; в одном из закрытых брезентом ящике действительно лежали аккуратно свернутый плед и подушка. Он пошарил в нем рукой — чипсов там не оказалось.
Он сам не особо много в этот домик привнес новшеств; попытка провести сюда электричество безопасной не была, так что в остальном он занимался декором и разваливанием оставшихся табуретов. Когда-то под потолком висели его бумажные журавлики, но время и погодные условия их не пощадили.
Тут еще были сделанные им фотографии — пара штук, он забрал их потом, когда отделился от семьи, еще в шестнадцать, — и газетные вырезки о Бэтмене и Робине, которые он прямо к стенам и клеил. Не все сохранились, но…
Тим провел по хрустящей бумаге ладонью, и один ее уголок тут же отклеился, боже, какой это был год? Попытка вернуть дряхлый скотч на место ни к чему не привела, так что он оставил все как есть.
Гамак был тут же, пожелтевший от времени и висящий сморщенной тряпкой, хоть и чистой. Он точно помнил, что Альфред заставлял их его снимать и сдавать в стирку — и на стене у него все еще красовались, такие же выцветшие как пуф и газеты, наклейки, частично им, частично старшими наклеенные.
Кто-то сколупнул Бэтмена, его любимчика — и это наверняка был Дэмиен. Потому что он тоже проводил здесь время, хоть и меньше, чем остальные.
Гирлянды тоже сняли, понял Тим, оглядевшись еще раз. Под потолком сиротливо висел непонятно как сохранившийся бумажный фонарик, и паутина.
Во время дождя здесь было уютно, хоть и сыро, вспомнил он. Во время гроз им запрещено было в домике находиться, конечно, но просто в дождь…
— Тим?
Парень дернулся, зацепив макушкой одну из книжных полок Джея, ругнулся и высунулся в крошечное окошко. Голова пролезла с трудом.
Вид был… довольно заросший, понял он. В детстве они обламывали мешающиеся ветки, чтобы легче было видеть, что происходит снаружи и снизу, но теперь они разрослись и как следует перекрывали вид яркой зеленью.
Кое-как их раздвинув, Тим увидел мелькающего сквозь листья Дэмиена. Тот стоял задрав голову и вглядываясь в него в ответ.
— Приступ ностальгии? — доброжелательно поинтересовался юноша, все еще наполовину скрытый от чужого взгляда.
— Вроде того, — усмехнулся старший, — залезешь?
— А он нас выдержит? — с сомнением уточнил Робин, впрочем, все равно направляясь к лестнице.
— Вот и выясним! — фыркнул Тим. Он был вполне уверен, что домик их выдержит. Вдвоем — точно.
В дверной арке показалась фигура, Дэмиен пригнулся — тоже — и задумчиво остановился, осторожно выпрямляясь. Он головой в крышу все же упирался, но не так, как Тим; Джейсон вообще бы тут только в полуприсядь уместился бы, подумал старший. Забавное было бы зрелище.
— В детстве казалось, что здесь было больше места, — пожаловался младший, цепляя плечом косяк, и почти тут же натыкаясь на табуретку.
— Ты самым маленьким из нас был, — усмехнулся Тим, замечая в чужих руках бумажный пакет и термос. — Что это у тебя?
— Чай со льдом и гранаты, — проворчал юноша, пододвигая к себе пуф и осторожно толкая старшему в руки пакет, — и вспомни о моем росте еще раз, и я выкину тебя в окно.
— Не получится, — засмеялся Тим, — я туда голову с трудом засунул, а ты всего меня хочешь пропихнуть. Придется терпеть.
— В дверь тогда.
— Но ты правда был крохой, — улыбнулся парень и, прежде чем Робин успел выполнить свою угрозу, вскинул ладонь, — я тоже! И Джей, кстати. Когда Би его только подобрал, он немногим выше тебя был.
Дэмиен скосил на него взгляд.
— Я видел фотографии. Он казался… не таким маленьким.
— Потому что их делали позже. Он как раз начал восстанавливаться после улицы и случился скачок роста, но Альф говорил, что он был какой-то, — Тим показал примерный рост, — такой вот. Где-то тут, кстати, может быть что-то вроде ростомера?
— Засечки там, — младший кивнул головой на дверную арку, — но это от Ричарда.
Парень фыркнул, показывая, что понял, и вытащил из пакета гранат, и отдал его Дэмиену, доставая второй себе. Кто-то благоразумно их уже разрезал, чтобы облегчить чистку, но они все равно наверняка перемажутся в соке с ног до головы. Как в старые добрые.
— И не думай есть прямо вместе с семечками, — пробормотал Дэмиен, устраивая термос на столе, — у тебя нет селезенки, а не аппендикса.
Губы Тима растянулись в мальчишеской ухмылке.
— А это был мой план.
Юноша фыркнул, и окинул взглядом домик. Он потемнел со временем, лак пожелтел — где-то отвалилась и стерлась краска, но он все равно был красивым, несмотря ни на что. Запустелым немного, но хорошим.
Сам юноша не так много сюда привнес — он не знал, что от него требовалось и требовалось ли, когда старшие до него уже все устроили, так что он больше занимался наведением чистоты и сохранением порядка, чем украшением, хотя пару своих рисунков он сюда по предложению Ричарда повесил. Потом забрал, потому что они слетали из-за порывов ветра, но какое-то время стену у гамака они украшали.
Он крепил вечно отваливающиеся газетные вывески Тима и его же бумажные фонарики, и регулярно менял в часах и гирлянде батарейки; он же отцеплял гамак для стирки и поправлял покосившуюся книжную полку.
Наклейку Бэтмена со стены тоже снял он. На память.
— А когда-то мы в этом гамаке даже умещались, — усмехнулся старший.
— Я почти уверен, что он порвется, если в него попробовать сейчас лечь. Он ветхий.
— И Джей будет страшно ругаться, если мы это сделаем.
— Да, — согласился Дэмиен. — Я до сих пор не понимаю, как здесь ночевал Ричард, если гамак — дело рук Тодда.
— В спальном мешке, — пробулькал Тим, прикладываясь к чаю, — хотя с него станется, если и без мешка, просто на полу с одеялом.
— Ты так обычно спишь, — поддразнил его Дэмиен, перехватывая термос из чужих рук, — когда не доходишь до кровати.
— Не всем нам быть принцами, которые под балдахином спят, — со вздохом ответил старший, и юноша вскинул бровь и назло Тиму отставил ми��инец. До приторности манерно и до игривого отблеска в глазах издевательски.
Балдахин был, пожалуй, единственным, что младший устроил в этом домике — потому что комары его донимали просто ужасно. С переброшенной через натянутую веревку шторой было легче хотя бы потому что он на нее капал эфирными маслами гвоздики или лаванды, и так себя от кровососов защищал, когда по вечерам оставался в домике. Так что да, когда Тим эту конструкцию увидел, шутки про принца и начались, хотя идею он одобрил. Его собственная затея сделать занавески на окнах каждый раз проваливалась, а так даже они были не нужны.
— Сейчас ты только на полу уместишься, — проворчал юноша, — ногами в дверях.
— Не правда! Наверное, — засмеялся старший, — давай проверим.
Он принялся двигать стулья, освобождая себе клочок пустого пола, и плюхнулся на него, со вкусом вытягиваясь.
— А ты говорил, — фыркнул он на скептично смотрящего на него Дэмиена. — Даже ноги не на улице. Хотя Джей, мне кажется, не уместится.
— Уместится, — возразил младший, завинчивая пустой термос, — просто впритык. Подвинься.
— Самое удобное — ох! — место для валяний на свете, — проворчал Тим, когда Робин сел рядом и случайно задел его локтем, — кажется, все-таки стоит принести гамак по-крепче.
— Как будто мы тут часто время проводим.
— Можно сделать это традицией?
— Можно, — пробормотал Дэмиен, пытаясь лечь так, чтобы не упираться боком в одну из ножек стола, — ты хотел мне какой-то фильм показать.
— Предлагаешь сейчас? — получив согласный кивок, Тим завозился, — тогда дай секунду, тут есть подушка и плед, так будет удобнее.
Им пришлось немного подвинуть стол, чтобы действительно уместиться вдвоем более или менее комфортно, и то оба головой и подушкой упирались в стену, и пытаясь улечься снова Тим отдавил Дэмиену руку.
— Ты меня своим локтем, коленом… Что это у тебя? Плечом. Двигайся, — проворчал юноша, сам отодвигаясь подальше, пока не задел ногой табуретку. — Возможно, нам дважды стоит подумать о том, делать это традицией или нет.
— Если мы — ай! — как-то решим тут вопрос с пространством, то можно.
— Вопрос с пространством мы решим, только если внезапно уменьшимся, — Дэмиен обхватил Тима за шею, чтобы они не столкнулись и не расшибли друг другу челюсть и макушку, и проворчал: — чтобы лишний раз не дергался.
Тим делано мертвецки захрипел, но телефон достал и фильм, все же, запустил.
Они его так и не досмотрели, если честно. Опустились сумерки, а вместе с ними пришли и комары, и старший предложил перебраться в особняк, и непонятно, насекомые были этому причиной, или его затекшая от неудобного положения нога.
— Хоть и неудобно, — заметил Тим, ударяясь лбом о дверную арку и шипя, — зато какие воспоминания.
— И одно будет у тебя на лице, — фыркнул Дэмиен; старший показал ему язык и присел, свешивая ноги с порога. — Что ты… есть лестница.
— Так быстрее. И это не у меня здесь травмировано колено, — сказал Тим, цепляясь за деревяшку и свешиваясь на ней. Ногами он до земли, конечно, не доставал, но все равно примерно знал, сколько до нее лететь. Спасибо хоть у входа в домик не было никаких веток, подумал он на секунду.
— Если ты свое травмируешь, когда спрыгнешь, я тебя домой не понесу, так и знай.
Тим поднял голову — хотя Дэмиен со своего ракурса видел только его лоб с налипшей челкой — и насмешливо фыркнул:
— Люблю тебя тоже, — и отцепился, впрочем, без труда приземляясь и мягко пружиня.
— Не сомневаюсь, — в тон ему откликнулся младший, и предпочел, все же, ступеньки. Колено было ему еще дорого. Едва он спустился, Тим схватил его под руку, отнимая термос и свернутый пакет, и потянул в сторону особняка, посмеиваясь себе под нос.
— А если я себе лоб занозил, тоже самому теперь?
— У тебя и во лбу дуб, и лоб — дуб, вреда не будет никакого, — фыркнул Дэмиен, в противовес своим же словам останавливаясь и поворачивая лицо старшего к слабому свету неба. — Будешь Гарри… как его правильно?
— Поттером.
— Да, именно им.
Тим снова засмеялся, удобнее перехватывая вещи и свободной рукой цепляясь за шлевку на чужих джинсах.
— Умирать у меня не в планах.
— Он умер? — вскинул брови юноша, все еще внимательно рассматривая его лоб. — Я думал, в книгах для детей главные герои никогда не умирают.
— Как тебе… погоди. Ты же, вроде, смотрел фильмы, — нахмурился Тим, когда Дэмиен, довольный увиденным, отпустил его лицо и снова переплел их руки.
— Только первые три.
— И ты молчал! — возмущенно ахнул старший. — Срочно идем исправлять, — и потащил в особняк усерднее, не дав младшему даже глаз закатить.
4 notes
·
View notes